Герб Львова «родился» в Баварии

Алексей Филиппов,

Мукачево (Закарпатье)

Пятого июля 1990 года вторая сессия 21-го созыва Львовского горсовета народных депутатов утвердила городской герб и хоругвь города Львова. Описание герба, над которым работала авторская группа в составе архитектора Андрея Гречило, историка-архивиста Ивана Сварныка, архитектора Владимира Турецкого и художника Ивана Турецкого, депутаты приняли таким: в синем щите изображены золотые ворота с тремя башнями, каждая из которых заканчивается тремя зубцами и имеет по одной бойнице. Центральная башня выше двух других. Ворота открытые, без решетки. В проеме ворот шагает в правую геральдически сторону золотой лев.

В исторической справке, сопровождавшей это решение горсовета, сообщалось, что «самая давняя из известных печатей с гербом города Львова (шагающий лев в городских воротах, а над ними три башни) была подвешена к документу от 10 января 1359 года. Этот герб можно трактовать как так называемый «гласный герб», отображающий первое название города «Львовград» (лев – как иллюстрация названия, ворота с башнями – символ города). Возможно, герб отображал еще и роль Львова в качестве «стольного града» Галицко-Волынской державы, и поэтому в городских воротах был изображен государственный знак – лев. Хотя первое изображение и встречается в 1359 году, но очевидно, что знак происходит с конца ХІІІ века и был территориальным гербом Галицко-Волынской державы, а также династическим знаком княжеской ветви Романовичей… Сейчас с процессом украинского национального возрождения Львовский городской Совет народных депутатов утвердил рисунки откорректированного герба и хоругви городского Совета». (1).

В начале 90-х годов эта мысль распространялась среди населения другими историками. В еженедельнике «Украина» в 1992 году доктора исторических наук Владимир Замлинский и Мария Дмитриенко писали: «Герб города Львова связанный во времени с историей Галицко-Волынского княжества. Шагающий лев перешел как органичный элемент в герб города в начале XIV века и был утвержден польским правительством только в 1526 году». (2).

Тогда же Андрей Гречило вместе с Иваном Сварныком подали в российском «Гербоведе» аналогичное объяснение: «Впервые изображение льва (один из основных компонентов львовского герба) встречается на печати галицко-волынских князей Андрея и Льва ІІ, которые называли себя правителями всея Руси, Галича и Владимира. Авторитетные исследователи считают, что лев был династическим знаком княжеской династии Романовичей и территориальным гербом Галицко-Волынского государства, центром которого с ХІІІ века стал Львов. Изображение на городской печати объединило символ названия (тождественный с именем сына основателя, Льва Даниловича) и эмблему города». (3).

Если внимательно проследить за мыслью современных украинских историков, то возникает вопрос: как могла появиться достаточно удивительная юридическая ситуация, когда жители города целых два века пользовались своей печатью (гербом), а польские короли почему-то не замечали этого. Общеизвестно, что в средневековье город мог иметь печать со своим символическим изображением в случае получения от короля определенной городской привилегии. Неужели тогдашние государи были настолько безграмотны, что не сумели вовремя упорядочить свои отношения с жителями Львова?

Но совсем иную картину дает нам содержание грамоты польского короля Казимира ІІІ от 17 июня 1356 года о даровании городу Львову магдебургского права, которая была напечатана в 1986 году в сборнике «История Львова в документах и материалах», изданном Академией наук УССР, Институтом общественных наук, Центральным государственным историческим архивом УССР в г. Львове и Государственным архивом львовской области.

«Для утехи упомянутого города и увеличения количества его верных жителей даем и устанавливаем этому городу на вечные времена немецкое право, которое обычно называется магдебургским, устраняем все русские права и все русские обычаи, кем бы то ни было утвержденные, что могут каким-то образом препятствовать этому немецкому праву… Вышеупомянутое магдебургское право принадлежит тем, что проживают во всем вышеупомянутом городе. Другим народам, живущим в этом городе, а именно: армянам, евреям, сарацинам, русинам и другим любого стана или сословия с особенной нашей любви разрешаем пользоваться соответственно по их обычаям, сохранять неограниченными их права, давая одновременно им возможность, чтобы любые криминальные дела, которые могут появляться между ними и  другими, решать на основе магдебургского права и при войте соответственно по их просьбам». (4).

Почему же львовские историки не обратили внимания на этот документ? Во-первых, в тексте королевской грамоты 1356 года ничего не сообщалось о городской печати и ее изображении, в отличие от грамоты польского короля Сигизмунда І Старого 1526 года и буллы папы римского Сикста V 1583 года. Во-вторых, волна украинского национального возрождения, господствовавшая во Львове на переломе 80-90-х годов ХХ века, не восприняла бы неукраинское толкование городского герба. Да и авторы проекта герба города Львова в 1990 году не ставили перед собой такой цели.

Выпустив в1998 году книгу «Украинская городская геральдика», Андрей Гречило дал в ней уже несколько видоизмененное толкование герба города Львова: «Одним из самых древнейших украинских городских знаков является львовский герб. Его первое известное изображение встречаем на печати, приложенной к документу 1359 года (хотя исследователи, в частности Иван Крипякевич, предполагали, что этот символ происходит еще с конца ХІІІ века). Интересно, что во Львове уже во второй половине XVI в. существовало твердое убеждение, что герб городу был дан князем Львом. Сегодня трудно сказать, действительно ли это было так, или же мы имеем дело с исторической легендой. Правдоподобно, что знак, в котором использовано изображение Льва в воротах с тремя башнями, мог возникнуть в немецкой общине Львова. Архитектурные мотивы – реальные или условные – имели большое распространение в немецкой геральдике того времени для подчеркивания самого понятия городского самоуправления и, наверное, были введены во львовский знак под влиянием этой традиции. Большего внимания заслуживает другой элемент – изображение льва, являющееся основной фигурой герба. Он однозначно имеет местное происхождение, поскольку не только указывает на автохтонное украинское название города, но и функционирует с начала XIV в. как территориальный символ». (5).

Во многих публикациях украинские историки считают льва династическим знаком Романовичей. Однако львовский историк Ярослав Дашкевич еще на третьей научной конференции, которую проводило УГО в 1993 году во Львове, отметил: «Ни одна из печатей, прикрепленных к грамотам князя льва (как настоящих, так и сфальсифицированных), не дошла до нашего времени. Промежуточные сфрагистические данные и канцелярские описания висящих печатей XV-XVIII в. свидетельствуют, что князь Лев Данилович употреблял, согласно с многовековой традицией, родовой знак Рюриковичей, известный тогда под названием «Зуб». «Лев» как геральдический символ появился, вероятно, под влиянием западноевропейской рыцарской геральдики и вошел в употребление как герб галицких князей, вероятно, только в начале XIV в.». (6).

Михаил Грушевский в «Истории Украины-Руси» так исследовал этот этап галицкой истории: «Интересным и до сих пор загадочным явлением из княжения Юрия остается его  королевский титул: «король русский», rex Russie, как титулуется он на своей печати, тогда как его наследники: Андрей, Лев, Юрий, все титулуют себя в своих грамотах только князьями, dux. Не осталась ли эта печать, что потом, как знак использовалась его потомками на владимирском престоле (Андреем и Юрием-Болеславом) одиноким следом коронации Юрия на короля, примером его деда? Юрий представленный на ней «собственной персоной», на троне, в зубчатой короне и со скипетром в руках; он имеет долгие бороду и волосы. Вокруг надпись: s(igillum) domini georgi regis russie; на обратной стороне печати вооруженный ездец со щитом и вокруг надпись: s. domini georgi principis ladimerie. Печать эта сохранилась во фрагментах на грамоте 1316 г. и 1325 г., почти целая на грамоте 1327, совсем целая на грамотах 1334 и 1335. Отмечу, что эта печать Юрия (известная нам из грамот его последователей, которые эту печать употребляли), являет собой наиболее ранний документальный след западноевропейских культурных влияний на княжеском дворе, в княжеской канцелярии Галицко-Волынской державы, - влияний, задокументированных еще точнее грамотами последователей Юрия». (7). «В 1325 г. Юрий-Болеслав издает грамоту, уже титулуя себя dux Russie. Определение места в ней отсутствует. Привешенная к грамоте печать с изображением Юрия Львовича, которой и позднее пользуется Юрий-Болеслав, показывает, что Юрий-Болеслав тогда имел на руках знаки галицко-волынских князей». (8).

Как известно, святой Георгий считался в европейской геральдике покровителем рыцарства. Поэтому на печати князя Юрия св. Георгий исполняет функцию не только «гласного знака».

Мог ли в XIV веке городской герб Львова иметь одновременно немецкие геральдические влияния и местное происхождение основной фигуры – льва? Никаких фундаментальных в отношении немецких влияний на городскую геральдику Львова современные украинские историки, к сожалению, не делали. Точно так же, как и в отношении возможности местного происхождения главной фигуры – льва – в гербе города. В противном случае для них бы открылись совсем другие, отличные от господствующих сейчас, представления о состоянии геральдики в XIV в. на землях Русского княжества.

Так, например, еще в академической «Истории государства и права Украинской ССР», вышедшей в Киеве в 1987 году, указывалось: «Православные мещане, особенно западноукраинских городов, должны были жить в специально отведенных кварталах, им запрещалось строить и покупать дома, они были лишены права приобретать и владеть землями вне городской черты, не могли занимать должности священников и епископов. Города интенсивно заселялись иноземными колонистами польского, немецкого, греческого и другого происхождения с целью социально-экономического и политического порабощения местного населения, насаждения католической веры. Ограничивались права горожан по национальному и религиозному признакам. Трудовое население крупнейших городов сопротивлялось введению магдебургского права, которое нередко насильственно насаждалось на украинских землях. Горожане на протяжении столетий отстаивали свое древнее право». (9).

Михаил Грушевский в «Истории Украины-Руси» (тт. ІІІ, V) сравнивал: « ...городская жизнь в давней Руси была очень развитой. Город был центром политической жизни земли, огнищем ее экономической и культурной силы, ее представительством и центром, но при этом не был ничем отрезан от земли и ее сословий, демонстрировал и содержал в себе все слои и составляющие общественно-политического ее устройства. Население города состоит из тех же сословий, с каких состоит и земля, «гражане» – те же земские «людие», только поставленные в фактически иные условия. Это ядро, гуще, плотнее наполненное теми же  клетками, какие заполняют собой весь организм земли. Так выглядит городская жизнь вообще на Славянских землях, пока она не попадает под немецкое устройство, что изменяет старые земельные отношения.

На Западе, и особенно в Германии, откуда было перенято потом к нам, как и в иные славянские земли, городское право, средневековое городское устройство состоялось, наоборот, на основе иммунитета. Деньгами и оружием отделяется город из феодального устройства земли, добывает себе шаг за шагом независимость от всех обычных функций управления и власти, частнособственнических и государственных, и так приближается к своей цели – стать отдельным государством в системе государств средневековой Германии. Наконец – полностью или не совсем, в большей или меньшей мере он приходит к этому состоянию отдельного государства, заключенного в стенах города и ими отгороженного от своей околицы и всего мира. Функции и права всех давнейших властей переходят тогда к более или менее сплоченной общине городского патрициата, выборовшего или выкупившего эти права, и теперь бесконтрольно и без ограничений правящего этой малой державой, держа в своих руках городское управление и диктуя законы другим слоям и корпорациям города, переносящим это господство и путем революций или иных способов борьбы, чтобы  не попадать под расширение круга городской олигархии и нарушения эксклюзивности ее режима». (10).

Распространение немецкой колонизации на Руси началось задолго до ее захвата Польшею. «Немецкую колонизацию и организацию на немецком праве мы видим на Волыни и Галичине еще в ХІІІ и начале XIV в., и доброе расположение к немецким осадникам показывают старшие князья, Василько, Лев и другие. Может быть, что Юрий (до принятия православия – Болеслав, сын Тройдена, князя мазовецкого) продемонстрировал  особое расположение к немецкой колонизации и к организации общин немецкого права, что дало потом повод к обвинению, что  он «навел» на Русь иноземцев. (11).

«На Руси, начиная со Львова – метрополии русских городов, города обычно получали магдебургское право, но образцом их организации служил совсем не Магдебург, а польские города с немецким правом, а затем и сами русские города, ранее получившие немецкое право – как Львов. Кардинальным моментом каждого получения немецкого права было исключение города из-под власти и юрисдикции всех административных и судовых органов государства, и даже из-под общего законодательства державы». (12).

«Введение немецкого права под польским господством наносит русскому мещанству сильный удар и низводит его в подчиненное положение. Немецкое городское устройство, являясь привилегией, тем самым уже предназначался в польские времена не столько для местных русинов, как для разных привилегированных пришельцев, прежде всего немцев и поляков. Этим поясняется, что даже по селах при получении немецкого права, иногда указывалось, что только католики могут пользоваться этим немецким правом». (13). Поэтому из католиков состояла краевая и городская администрация, из католиков создавалось привилегированное сословие общества. При польском короле Казимире такие изменения только начались.

Была ли необходимость у немецких патрициев Львова оставить на городской печати изображение льва в качестве символа „автохтонної української назви міста”? В королевских грамотах, данных жителям Львова, только в латинском тексте грамоты Казимира ІІІ от 17 июня 1356 года название города было написано как „Lwow”. В 17 грамотах 1360-1403 годов, содержание которых сохранилось до нашего времени и было опубликовано в сборнике «Привилегии города Львова (XIV-XVIII вв.)», название города подается как „Lemburg”. Именно такое название города фигурирует и на легенде печати 1359 года - „S. (sigillum) CIVITATIS LEMBURGENSIS” («печать города Лембурга»). Только после битвы под Грюнвальдом 15 июля 1410 года, где, как известно, войска Тевтонского ордена потерпели поражение от союзных польско-литовско-русских войск, в королевских грамотах Владислава ІІ Ягайло название города началось писаться как Leopoli. (14).

Подобным до польских городов образом немецкая колонизация проходила и в Венгерском королевстве. Здесь также на немецкий лад изменялись названия городов, получавших немецкое право, а на городских печатях появлялись изображения как немецких покровителей, так и элементы гербов тех королей, что давали переселенцам городские привилегии.

Нет серьезных оснований считать, что львовский патрициат оставил на своей печати воспоминание о русском князе Льве, умершего более, чем за полвека перед тем, и тем самым не имел для немецких переселенцев никакого значения, или об украинском названии города, которое же ними самими было изменено на немецкое.

Какой же лев мог быть изображенным на городской печати Львова в 1359 году? Наиболее близкий к реальности ответ дает изображение одного из двух серебряных брактеатов Генриха Льва, герцога баварского, названного за доблесть и честолюбие – «гордым». На рисунке, помещенном Оскаром Йегером во «Всемирной истории», которая вышла из печати в 1904 году, геральдические формы льва и городских ворот одинаковы с аналогичными изображениями на городской печати города Львова. Как известно, Генрих Лев был одним из сильнейших немецких князей ХІІ века и состязался за императорскую корону. (15). Немецкие переселенцы, скорее всего, использовали символическое изображение герцогского «льва» в качестве одного из своих знаков, заслуживавшего на размещение  в печати города, в котором они вновь поселились. Немало примеров такой традиции осталось в геральдике XIV века тех городов Польши и Венгрии, что получили немецкое право для иностранных переселенцев.

Ошибочная же версия толкования городской символики Львова появилась 26 января 1526 года, когда польский король Сигизмунд І утвердил городской знак, где «в воротах, над которыми находятся три башни, свободный и стоящий лев, не пойманный ни в какие решетки или кандалы». Его, как сообщает текст королевской грамоты, «с незапамятных времен этот город Леополис до нынешнего времени сам по себе использовал. Им вновь этот знак по упомянутой инициативе и уважению мы дали, чтобы эти современные, и что в будущем будут, радники этого города Леополиса, который, наши предки торжественно назвали именем льва, во всех почетных актах, а также на своих знаменах, картинах и памятниках упомянутый знак свободно употребляли. При пользовании этим знаком и печатания любых своих грамот могут пользоваться красным воском без препятствий, неприязни и преград от кого бы то ни было. Пусть мужественно наследуется доблесть неутомимого Льва, отвага, постоянство, охрана и мощь против всех близких врагов». (16).

Содержание именно этой грамоты и было распространено потом другими исследователями.

П Р И М Е Ч А Н И Я

1. Рішення 2-ої сесії Львівської міської Ради народних депутатів 21-го скликання від 5.07.1990 року.

2. Володимир Замлинський, Марія Дмитрієнко – „Геральдика України” – „Україна”, №14 (1808),червень 1992 року, стор. 1-2.

3. Андрей Гречило, Иван Сварнык – «Возрождение древних символов Львова» - «Гербовед», №1, Москва, 1992, стр. 41-43.

4. „Історія Львова в документах і матеріалах” – „Наукова думка”, Київ, 1986, стор. 16-17.

5. Андрій Гречило – „Українська міська геральдика” – УГТ, Київ-Львів, 1998, стор. 21-22.

6. Ярослав Дашкевич – „Родовий знак Рюриковичів у Галицькому князівстві ХІІІ ст.” – зб. ІІІ-я наукова геральдична конференція, Львів, 1993, стор. 32-33.

7. Михайло Грушевський – „Історія України-Руси”, Львів, 1905, т. ІІІ, стор. 113.

8. Михайло Грушевський – „Історія України-Руси”, Львів, 1905, т. ІІІ, стор. 124.

9. Академия наук УССР, Институт государства и права – «История государства и права Украинской ССР» - „Наукова думка”, Киев, 1987, т. І, стр. 108-110.

10. Михайло Грушевський – „Історія України-Руси” – , Львів, 1905, т.V, стор. 223.

11. Михайло Грушевський – „Історія України-Руси”, Львів, 1905, т. ІІІ, стор. 135-136.

12. Михайло Грушевський – „Історія України-Руси”, Львів, 1905, т. V, стор. 231-232.

13. Михайло Грушевський – „Історія України-Руси”, Львів, 1905, т. V, стор. 238.

14. Мирон Капраль – „Привілеї міста Львова (XIV-XVIIIст.)” – Львів, 1998, стор. 27-61.

15. Оскар Іегер – «Всемирная исторія въ четырехъ томахъ. Средніе века» - СПб, издание А. Ф. Маркса, 1904; СПб, «Специальная литература», 1997, стр. 318.

16. Мирон Капраль – «Привілеї міста Львова»  - Львів, 1998, стор. 198-201.